Утреннее шоссе - Страница 23

О том, что надо «завязывать», Клямин думал не впервые. И всякий раз чувствовал себя так, будто в полной темноте с разбегу вмазывается в стену. Потом это чувство пропадало. Клямину казалось, что о нем забыли. Он успокаивался. До очередного звонка Серафима. Однажды о Клямине не вспоминали целых полгода…

- Так что, Антонина Прокофьевна, кинули камешек и в дорогу? - общительно проговорил Клямин, искоса взглянув на свою спутницу.

Торговка распустила платок, показывая Клямину скошенный подбородок и довольно серьезный многоярусный зоб… Клямин вспомнил, как она командовала полчаса назад, как орала на своего деверя-тракториста, туповатого парня со значком в форме голубя мира на лацкане кургузого пиджака. Конечно, орать было за что. Клямин заново переживал мгновения, когда камень, казалось, выскальзывал из люльки и готов был расплющить крышу автомобиля. Когда тросы подвели его к распахнутой задней двери машины и начали втягивать в салон… Жуть!.. Но все обошлось. Впрочем, ругань, которую торговка обрушила на голову бедолаги-деверя, все еще колом стояла в закаленных ушах Клямина. А ему нравились женщины с загадкой…

- Между прочим, мы с тобой тезки. Меня Антоном зовут, - сказал он.

Торговка опять промолчала. Она сунула руку в корзину, стоявшую у ее ног. Пошуровав там, достала яблоко, протянула Клямину.

- Что мне в тебе нравится, Антонина Прокофьевна… Кроме имени, конечно… Вмиг собралась в дорогу. А ведь ехать нам за тысячу километров.

- Чего возиться? Взяла денег - и в дорогу.

- Значит, деньги с тобой? А если я тебя грабану?

- Грабь. Деверь номер твой запомнил.

- Перепутает. Пришибленный он какой-то с виду. Грамотный хоть?

- Грамотный. Такой себе дом построил… В сельсовете попросили разрешения флаг в праздники вешать. Самый видный дом в районе. И все с овощей. А ты - «пришибленный»!

Яблоко вкусно хрумкало в зубах. И дух от него шел сочный, терпкий… Асфальт блестел под косыми лучами солнца и, серея, уходил в далекое марево, где окончательно растворялся.

К удивлению Клямина, лупоглазая торговка оказалась не столь словоохотливой, какой была на рынке. Что-то в ней изменилось.

- С овощей, говоришь?.. Представляю, сколько ты на этих корешках жизни зарабатываешь, - поддержал разговор Клямин.

- Зарабатываю, - ответила Антонина. - Мужу на памятник.

- От чего ж это он?

- От гриппа. Такой был медведь - глаз не ухватывал. Поехали в отпуск, к морю… И приехали.

- Кстати, как тебе удалось такой камень раздобыть? Красный гранит.

- Катался тут один, на стройку вез издалека. Я его упросила. Скинул у дороги, поехал дальше… Закидала землей, чтобы не украл кто, сам понимаешь.

Клямин вспомнил, как он удивился, когда из бесформенной кучи щебня и земли была вырыта эта гранитная глыба.

- Любила ты мужа своего, - серьезно сказал Клямин.

- Его все любили. Настоящий мужчина был. Теперь одна мошкара порхает.

- Чем же он был настоящий?

Антонина молчала, хрумкая яблоком.

- Вперед смотри. Дорога у нас плохая, - наконец произнесла она.

Дорога действительно выглядела неважно. Старое покрытие разбито сельскохозяйственной техникой, новое лежало заплатами в тех местах, где было совсем худо. Вдоль обочины тянулась бурая осклизлая земля, принявшая первые осенние дожди и потому коварная для автомобильных колес… Те м не менее дорога эта, служившая перемычкой между двумя приличными магистралями, была довольно бойкой.

Клямин рассчитывал к ночи добраться до областного центра. Там можно будет пристроить Антонину на ночлег.

Сам он, как обычно, собирался спать в машине. Мысль о том, что и Антонина может лечь в машине, отпала сама собой, после того как был развязан пуховый платок.

Клямин вел машину, прикидывая, сколько он «снял» с этой командировки. На круг получалось неплохо. Почти все свалено процентов на десять выше стоимости, определенной Серафимом. Конечно, Клямину пришлось покрутиться. Серафим не мелочился - цену знал… Только вот контейнеры с «ураном» проплыли мимо кляминского кармана. Досадно. Потом он вспомнил о коробках с обувью. Тоже копейка округлится - придет время. Там же, в салоне, в ящике из-под яиц, лежали пять икон и крест - Клямин выторговал их за сотню у какого-то алкаша. Что еще? Автомобильный магнитофон, правда отечественный. Но тоже сгодится в хозяйстве. И куплен-то всего за десять рублей у какого-то автомобильного вора. Провода, паразит, как следует отсоединить не мог, вырвал с мясом. Еще Клямин приглядел кое-какие мелочи из тряпок… Словом, тысчонок пять останется от командировки, если не больше. А иконы он продавать не станет. Пусть полежат до поры…

В памяти возникали разного рода эпизоды, встречи, разговоры. Людей за эти дни Клямин перевидел много. А какие акулы среди них есть! Он вспомнил, как Серафим рассказывал об одном деловом человеке. Тот где-то в горах собственную фабрику построил, в заброшенной кошаре. Джинсы «под фирму» строчил. С наклейками на заднице, все тип-топ, не придерешься - «маде ин заграница»… Зарплату назначил рабочим, да еще какую. И что самое удивительное - собрания устраивал, спорные вопросы решал. Громкий был судебный процесс, в газетах писали. Серафим каким-то чудом избежал неприятностей. Он что-то поставлял той подпольной фабрике со складов службы материально-технического снабжения пароходства…

А вот о Наталье Клямин старался не думать…

- Что, Антонина Прокофьевна, трудно собирать корни жизни?

- Привыкла, Антон Батькович, - нехотя ответила женщина, размышляя о своем. - Я выросла в деревне. В цветах надо уметь разбираться… Взять, к примеру, калган. У него лепестки по утрам тихие…